Читать книгу "Зиска. Загадка злобной души - Мария Корелли"

– Чтобы сыграть роль Аракса правильно, – проговорила она тогда тихим и сладостным голосом, – вам потребуется жестокость и беспощадность, а также принести мою жизнь (или жизнь другой женщины) в жертву вашей требовательной и эгоистичной страсти. Но вы, Арман Джервес, образованный, культурный, умный и в целом совершенно непохожий на дикаря Аракса, не сможете сделать этого, не так ли? Мировой прогресс, возрастающая образованность человечества, пришествие Христа – все эти вещи определённо имеют немалое значение для вас, верно? Или вы состоите из того же дикарства и закостенелости, что и когда-то известный, но при этом безжалостный воин древности? Вас восхищает характер и дух Аракса? Того, кто, если верить истории, способен был срывать женские судьбы, как придорожные цветы, топтать всю их нежность и красоту и затем швырнуть в пыль, увядшие и мёртвые? Вы думаете, это потому, что мужчина силён и знаменит, у него есть право любить женщину? Привилегия уничтожить её, когда пожелает? Если вы помните рассказанную мною историю, Аракс собственными руками убил Зиска-Чаровницу, женщину, которая его любила.

– Он, быть может, слишком от неё устал, – сказал Джервес, будто человек во сне, с усилием продолжая изучать изящную прелесть очаровательного лица, что находилось так близко.

На этом она рассмеялась и положила обе руки ему на плечи, крепко и цепко сжав их, что странным образом ужаснуло его.

– Ах, так вот в чём проблема! – сказала она. – А каково лекарство от усталости в любви? Мужчины все как дети: устают от своих игрушек, отсюда и постоянные проблемы и неудобства женитьбы. Они устают от одного и того же лица, ласковых рук, верного сердца! Вы, например, устали бы от меня!

– Не думаю, – ответил Джервес. И теперь смутное чувство неуверенности и боли, которое его подавляло, исчезло, снова возвратив ему полное самообладание. – Думаю, что вы – одна из тех исключительных женщин, от кого мужчина никогда не устаёт: как Клеопатра или любая другая древняя обольстительница, вы очаровываете взглядом, маните прикосновением, и у вас всегда та же молодость и дикая привлекательность, которая делает вас непохожей на других. Я точно знаю, что никогда не смогу избавиться от воспоминаний о вас, ваше лицо будет преследовать меня до самой смерти!

– А после? – спросила она, прикрыв глаза и глядя на него томно из-под шёлковых чёрных ресниц.

– Ах, моя красавица, после неё уже ничего не остаётся даже от любви. Это конец! Учитывая кратковременность жизни и абсолютную неизбежность смерти, я думаю, что мужчины и женщины, которые настолько глупы, что упускают свои возможности радоваться пока живы, заслуживают большего наказания, чем те, кто берёт от жизни всё, даже посредством того, что называется порочностью. Порочность – любопытная штука: она принимает разнообразные формы в разных частях света, и что называется пороком здесь, то – благодетель на, скажем, островах Фиджи. На самом деле нет никакого строгого кодекса поведения в мире, никаких законов нравственности.

– Есть честь! – медленно проговорила принцесса. – Кодекс, который даже дикари уважают.

Он молчал. Секунду он будто колебался, но его нерешительность вскоре улетучилась. Лицо покраснело и затем сразу же побледнело, когда он сжал руки более настойчиво вокруг прекрасной женщины, которая только тогда, казалось, добровольно уступила его объятиям, он склонился к ней и прошептал несколько слов в маленькое ушко, белое и нежное как ракушка, которая была наполовину сокрыта богатым узлом её роскошных волос. Она расслышала и улыбнулась, и глаза её вспыхнули страшной яростью, которой он не заметил, иначе она бы его испугала.

– Я дам вам ответ завтра, – сказала она, – потерпите до этого времени.

И, сказав это, она ощутила себя свободной от его объятий и слегка отстранилась, глядя на него пристально и с вопросительной усмешкой.

– Не взывайте к моему терпению! – воскликнул он со смехом. – Я никогда не обладал этой добродетелью и определённо не способен начать воспитывать её прямо сейчас!

– У вас вообще есть добродетели? – спросила она игривым тоном с долей насмешки.

Он пожал плечами.

– Я не знаю, что вы считаете добродетелью, – ответил он беспечно. – Если это честность, то у меня она есть. Я не пытаюсь претворяться тем, кем я не являюсь. Я бы не присвоил себе чужую картину, например. Но я не могу разыгрывать из себя моралиста. Я скорее всего не смог бы полюбить женщину без желания заполучить её всю для себя одного, и я не имею ни малейшей веры в ханжеский вздор человека, который изображает только платоническую влюблённость. Но я не кривляюсь и не вру. Я такой, как есть.…

– Мужчина! – сказала Зиска, и мрачный мстительный блеск осветил её чудные глаза. – Мужчина! Корень всего, что называет злом, и потенциал всего, что называется добром! Но корень силён и он работает, а потенциал – это мечта, которая рассеивается во время грёз!

– Вы правы, моя прелесть! – ответил он легкомысленно. – Доброта – как мир понимает её – никогда не достигает ничего стоящего. Даже Христос, который выступает символом доброты вот уже восемнадцать столетий, не был лишён греха честолюбия: Он хотел воцариться в Иудее.

– Вы видите Его в таком свете? – спросила Зиска. – Всего лишь человеком?

– Конечно! Идея вочеловечившегося Бога уже давно дискредитирована всеми разумными мыслителями.

– А как насчёт воплощённого дьявола? – настаивала Зиска, взволнованно дыша.

– Такая же нелепость, как и всё прочее! – ответил он почти весело. – Нет ни богов, ни дьяволов, моя прелесть! Мир управляется нами самими, и это обязывает нас делать это как можно лучше. Как вы дадите мне ответ завтра? Когда я вас увижу? Отвечайте тихо и кратко – доктор Дин идёт сюда из сада: когда и где?

– Я за вами пришлю.

– В котором часу?

– Луна восходит в десять. И в десять моё сообщение дойдёт до вас.

– Посыльный надёжен, я надеюсь? Умеет держать язык за зубами?

– Как могила! – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Так же надёжен, как Великая Пирамида или тайная гробница Аракса!

И с улыбкой она повернулась поприветствовать доктора Дина, который как раз вошёл в гостиную.

– Дензил отправился спать, – провозгласил он. – Он просил извинить его, принцесса. Думаю, мальчику нездоровится. Египет ему не на пользу.

– Мне жаль, что он болен, – сказала принцесса очаровательным тоном.

– О, он не совсем болен, – отвечал доктор Дин, глядя прямо в её прекрасное лицо. – Он просто перенервничал и устал. Я за него немного волнуюсь. Думаю, ему лучше вернуться назад, в Шотландию

– Я тоже так считаю, – согласился Джервес. – И мадемуазель Хелен тоже.

– Мадемуазель Хелен вы считаете очень красивой? – промурлыкала принцесса, распуская веер и лениво обмахиваясь им.

– Нет, не красивой, – ответил доктор быстро. – Но весьма милой, нежной, привлекательной и доброй.

– Ах, в таком случае, конечно же, кто-нибудь разобьёт ей сердце! – сказала принцесса спокойно. – Это всегда случается с добрыми женщинами.